не выходило. И все равно, похоже, она хотела их сделать. Мама уже не помнит даже своего возраста, но вот о том, что я любил яичные рулетики, не забывает.
Услышав твои крики, я тут же пришел в себя. Так этот ублюдок ни разу не смотрел в глаза моей мамы. Если бы он это сделал и увидел ее живой, теплый взгляд, он бы никогда не посмел сказать ничего подобного. Как же он обращается с моей матерью? Я верил в человеческую добродетель. Невозможно плохо обращаться с больным человеком, даже если это чужая мать. Но каждое твое слово было зловонным. Я подумал, что, если оставлю мать с кем-то вроде тебя и сделаю вид, что ничего не происходит, я впредь никогда не смогу есть яичные рулетики. Потому что каждый раз буду слышать звон колокольчика.
И скажу тебе еще одну вещь. Тот аккаунт, я знаю, что он твой. Потому что там была фотография платка, который я одолжил тебе и не получил обратно. И все же я ничего не говорил, потому что считал тебя другом. Все предметы, фото которых ты загрузил в тот аккаунт, – это наследие отца. И украл ты не просто пару фотографий, а его смерть.
Скажу ясно. Ты жалок, Пён Манджин.
Говорю еще раз: ты жалок. И никчемен.
Жалкий и никчемный Пён Манджин. Я напишу это и пойду на встречу с тобой.
А в следующий раз мы увидимся на своих местах».
* * *
Пён Манджин сложил бумагу и положил ее обратно в ящик. А затем взял в руки мобильный. Число подписчиков JJIN_REAL на экране уже достигло семи тысяч. Число, которого он так ждал. Пён Манджин немного посмотрел на него, а затем вытянул палец.
«Удалить аккаунт».
Он с силой нажал на кнопку.
Чай с лимоном и медом для выздоровления
Конечно, для смерти лучше всего осенняя ночь. Ким Суа посмотрела через парапет моста вниз на реку Хан. Месяц назад, летним днем, когда ярко светило солнце, она так же стояла на этом месте. Жара была такая, что даже умирать не хотелось. Если бы ее кто-то спас, казалось, она бы брякнула какую-то ерунду вроде «Это все из-за жары». А еще погода должна быть такой, чтобы она могла уверенно заявить, что хочет умереть, и броситься обратно в воду. В этом отношении зима тоже не подходила. Потому что из-за холода обратно она бы не прыгнула. Весна… До весны еще слишком далеко. Да и умирать, когда все вокруг оживает, кажется неуважением к природе. Осень. Остается только осень. Она подходит даже с точки зрения логики, ведь люди, которые не могут ничего собрать во время сезона урожая, умирают. Ким Суа напрягла руки, которыми держалась за перила моста. Хоть они и высокие, но недостаточно, чтобы взрослая женщина не могла их перемахнуть. Особенно если речь шла о руках Ким Суа, которая уже шесть лет подрабатывала в мясном ресторане. Девушка напрягла мышцы и немного подождала. Вскоре позади нее с громким звоном проехал велосипед.
– Вот же долбаный велосипед. Из-за него я умереть не могу.
Сказав это так, словно хотела, чтобы ее услышали, Ким Суа убрала руки с парапета. Когда она пересекала мост, задавалась вопросом, почему ждала какой-то велосипед и не смогла умереть.
«Но ведь нет ничего хорошего в том, чтобы продолжать жить».
Она хотела стать писательницей, сценаристом. Ким Суа просто обожала дорамы. Когда ей было чуть за двадцать и она работала на фабрике, чтобы скопить денег, она выживала только благодаря им. Ее утешало, что конец ее трудной реальности, которую она переживает, будет таким же крутым, как и финал дорамы. Даже в выходные, когда остальные куда-то уходили, она сидела в общежитии и смотрела все дорамы, которые сейчас крутили в эфире, и уже старые. Все равно ей некуда было пойти в выходной. Друзей она так и не завела, потому что из-за вечных подработок на занятиях она только спала, а отец, единственный ее родственник, был похоронен на общественном кладбище. О том, что отец умер, ведя жизнь бездомного, Ким Суа узнала в семнадцать.
Если бы она стала сценаристом, сейчас жила бы совсем другой жизнью. Ким Суа перешла мост, перебирая, словно утекающие сквозь ее пальцы, как песок, сожаления об этой мечте. Направляясь к станции метро, она остановилась у палатки с уличной едой. Всегда один маршрут. Ночь на улице, где расположились компании, торгующие ценными бумагами, слишком ярка для того, кто решил умереть. Так как дойти до станции, не отдохнув где-нибудь, где освещение было чуть приглушенным, было для нее непосильной задачей, Ким Суа стала завсегдатаем этой палатки. Она вошла в нее, села и заказала бутылку соджу и пхаджон[26].
– «Кимбапный ад»? И что это такое?
– Страшилка, которая сейчас бродит по интернету. Говорят, если прогуляться по улице Чонно в районе шести утра, внезапно появляется ресторан с вывеской «Кимбапный ад». А если войти туда, то можно обменяться душами с другим человеком. Его еще называют рестораном Copycat.
– Ты в это веришь? И вообще, страшилка должна быть хотя бы страшной. А тема обмена душами уже настолько затертая, что ее даже в кино не используют, разве нет?
– А тебе не страшно? Разве не бегут мурашки по коже, когда думаешь, что кто-то забрал твое тело и живет, притворяясь тобой?
– Эй. Если кто-то и захочет обменяться душами, так они сделают это с кем-то вроде Билла Гейтса. Кому нужен кто-то обычный вроде нас с тобой?
Люди, сидевшие у входа в палатку, говорили громко. Ким Суа, разрывая пхаджон на мелкие кусочки, слушала их разговор вместо радио. Заливая в рот соджу стопку за стопкой, она прокручивала в голове этот разговор, а затем, опорожнив полбутылки, встала. Пока она ехала в метро домой, она все время искала информацию в телефоне и, даже добравшись до дома, не стала переодеваться, а продолжила поиски, сев на корточки в прихожей. Ресторан, который меняет местами души. «Кимбапный ад». Copycat. Она читала всевозможные статьи, найденные по ключевым словам, вытаращив глаза. Свет, исходящий от мобильного телефона, осветил ее неприкрытую жажду.
Была одна жизнь, которую Ким Суа непременно хотела украсть.
* * *
Есть люди с врожденными качествами. Например, внешность или талант. Что бы это ни было, эти люди обладают чем-то, что отличает их от других, и потому зовутся гениями. Ли Мандо был именно
